Социальные последствия имперской колониальной политики в cеверном Казахстане

Интересы внутренней политики Российской империи к последней четверти XVIII века позволили изменить соотношение политического и экономического положения в северном Казахстане. В целях укрепления державности создавались необходимые условия для устройства казахов как полных поданных империи. Наряду с такими подходами все более развертывалась система территориального, военного и политического подчинения иноверцев — мусульман. Многие элементы подчинения своим острием были направлены на северный Казахстан. Ситуация прямого подчинения неизбежно проводило к решению двух важных и кардинальных задач. Во-первых, создание и функционирование различных институтов по управлению обширным краем, которые не входили бы в антагонистические противоречия с местным населением. Во-вторых, формирование административных и духовных учреждений, способствовавшие полному вовлечению казахского народа в состав империи, а также в среду духовной жизни империи. Прагматизированная чиновничье-бюрократическая управленческая машина внедряла и развивала территориальные, политические, экономические и в определенной степени пригодные для края формы подчинения, но при этом все недостатки самой системы тяжелым бременем ложились на общинно-родовые структуры казахского населения. Параллельно шла экспансия по полной интеграции всех территориально обособленных общинно-родовых структур в состав империи.

Традиционная админстративно-территориальная система, хотя и не расчленненая, но ограниченная по военным, хозяйственным, судебно-правовым и политическом функциям, предпринимала усилия по своему сохранению, в географических пределах и в социально-политических компромиссах по важнейшим вопросам сохранения традиционных форм правления и социального авторитета. Вместе с тем, при ликвидации ханской власти и новой судебно-правовой реформе в первой четверти ХТХ, представители господствующих групп не хотели и не могли отступать и стали оказывать сопротивление официальным властям империи. Прямые военные действия сочеталось с компромиссными политическими переговорами, с возможностью ликвидации экономических конфликтов, с тактикой принятия отде­льных социальных преобразований, которые не должны были разру­шать основы социальных отношений.

Спонтанно нарастали противоречия в самом казахском социуме, в особенности, внутри господствующих групп. В начале XIX века вни­мательный наблюдатель Я. Гавердовский подметил: «Народ вообще разделяется на две класса: на дворян, происходивщих от ак — суяк или тюря — суяк, т.е. белых костей, и на чернь, происходивших от кара — суяк — черных костей. Первое сословие составляло издревле ханс­кие потомства, т.е. султанов, старшин, и тарханов, и из них выбира­лись родоправители; они прежде были богатейшие в Орде, пользова­лись отличными правами. Но ныне происходившие от черных костей столько же усилились; они часто приобретают себе титул биев, баты­ров, входят в родство с султанами и начальствуют многими аулами». Рассматривая, с позиции формирования новых страт в традици­онном обществе, традиционно властные и социальные полномочия оставались в среде султанов — чингизидов, а также в привелигирован-ных группах населения, и только при родстве с ними, представители новых страт, как, правило, из разбогатевших слоев населения, могли распространять свою власть на большую часть народа. Таким обра­зом, элитарность чингизидов в тот период сохранялась.

Важным моментом в жизни самого общества и его объединяющим началом было этническая идентичность: «это эмоциально когнитив­ный процесс объединения субъектом себя с другими представителями одной с ними этнической группы, а также его позитивное ценностное отношение к истории, культуре, национальным традициям и обычаям своего народа, его идеалам». Тем самым все казахи, несмотря на различные страты внутри социума, ощущали себя принадлежностью к одной этнической принадлежности.

Этничность предполагает принадлежность к языку, культуре, се-мейно-бытовым особенностям, к единому к историческому прошло­му, наконец, к своему самоназванию. В то же время этническая иден­тичность предполагает этническое самосознание и одновременно этническое бессознательное, иными словами менталитет этноса, и в том числе, индивида.

Этническая идентичность вместе с групповыми интересами фор­мировала особое общественное устройство казахского народа, которое стремилось к саморазвитию, как территориально, так и в социальном плане. Общественное устройство все больше и больше сталкивались с противоречиями внутри самого общества и имперских интересов во всех без исключения сферах жизнедеятельности. Как, правило, про­тиворечия интересов носили конкретизированный, в большой части, материальный характер. Чем больше проявлялось система интегра­ции Казахстана в состав Российской империи, тем больше противо­речия переносились в духовную сферу. В этой сфере аккумулятивные свойства конфликта противостояли и противоборствовали не во всем этносе, а в его отдельных представителях, принадлежащих к элите общества.

Полновластие колониализма, его проникновение во все сферы казахского традиционного общества объясняется во многом именно таким состоянием казахской элиты XIX века. Для восстания и возму­щения здоровых сил казахского общества необходимы были опреде­ленные условия, в том числе и выдвижение сильных личностей, по сути, духовных лидеров общества. И эти качества должны были про­являться не только в среде интеллектуалов, но и среди представителей аристократических кругов, тех, кто был заинтересован в полной влас­ти, завещанной предками и традициями. Так, среда властной аристок­ратии выдвинула на такую роль семью султана Касыма и бесспорным лидером стал ее наиболее харизматичный представитель Кенесары Касымов.

Для того, чтобы применять меры по социальному принуждению всего общества, необходимо было до мельчайших деталей отрегламсн-тировать жизнь и действия каждого члена общества, как представите­ля той или иной страты. Одним из таких приемов было составление различных правил и инструкций, те, кто не подчинялся им, подвер­гался мерам наказания, но в то же самое время в среде казахского на­рода существовали собственные нормы поведения, меры воздействия на неисполнение приказов, которые были зафиксированы в обычном праве. Таким образом, колониальное господство, т.е. насильственный захват земли (территории) обитания этноса, лишение его традици­онных форм жизнеобеспечения, отчуждение политических норм в функционирующей государственности под прямым или косвенным давлением, разрушение социальных отношений между группами (большими или малыми), меры по изъятию духовной и ценностной ориентации — все это служило основной для подавления политичес­ких и социальных свобод в отношении индивида или группы.

Частью социальной политики в среде казахского народа в импер­ских структурах принимались меры по отношению к личной жизни кочевого населения. Так, на протяжении 99 лет действовал указ о за­прещении жениться казахам на башкирках, казанских и оренбургских татарках, и отдавать замуж своих женщин за башкир, за казанских и

оренбургских татар и о непременном исполнении указа магометанс­кими духовными лицами. Для принятия христианской веры казахам, разрешалось упрощенное принятие веры (от октября 1862 г. решением губернатора разрешалось принять христианскую веру) по упрощен­ной процедуре, т.е. нестабильное состояние материальных и других возможностей человека позволяло перейти в другую веру, при этом на льготных условиях. Таковы компоненты глубинных социальных процессов, которые привязывали кочевника и представителей власт­ных структур в политическую жизнь империи в северном Казахстане. Деятельность интеллектуальной элиты тесно соприкасается с наци­ональным самосознанием. Исходя из положения о том, что кочевое скотоводство было доминантом в казахском общественном организме можно определить особенности казахского этнического самосозна­ния, которое претерпевало изменения. Это иллюстрируется некото­рыми произведениями казахской литературы, например, эпическими произведениями, поговорками и пословицами.

Конкретные условия колониальной экспансии ставили перед эли­тарными группами вопросы сплочения разрозненных малых групп вокруг политического лидера. Проникновение колониального режима в глубинные пласты социально-экономических структур позволяло представителям элиты выдвинуть лидеров в сочетании традиционной и харизматической личности, такими были многие представители со­словия султанов, биев, батыров и т. д. Революционные народно-ос­вободительные движения имеют свои специфические особенности в среде казахского кочевого общества и его традиционных особен­ностей — властная элита становилась руководителем восстаний, где сочетались прямые военные действия с партизанской войной. Ин­теллектуальная элита выбирала свой собственный путь развития на­циональной идеи — путь эволюционных преобразований.

Важнейшим последствием колониального присутствия империи стал факт напряженного и непрерывного взаимодействия всех элемен­тов колониальной политики, проводившейся царизмом в различных областях жизни подвластного населения и трансформирующего слоя казахской элиты. Суть этой политики заключалась в приспособлении интересам великой державы территории Степи и местного общества, в связи с чем проводилась унификация административного управления, аграрная колонизация края, а также вмешательство в духовную сфе­ру жизни коренного населения. Взаимодействие различных элеметов этой политики, среди которых, например, стало внедрение элементов европейского образования, формирование на его основе политически активной группы населения — национальной интеллигенции, кото­рая, в свою очередь, состояла в тесном контакте с демократическими представителями титульной нации империи, привело в конечном ито­ге к революционному брожению в самой, казалось бы, пассивной в политическом плане азиатской части империи.

Многие представители верхушки элиты приходили к осознанию роли Российской империи и постарались избежать напрасных физи­ческих и моральных потерь, способствовать наиболее безболезненно­му присоединению подвластных территорий и населения к имперс­ким владениям. Такая линия давала надежду на сохранение властных полномочий в рамках имперских управленческих структур.

Другая часть аристократии составляла оппозицию всем посяга­тельствам на традиционные устои самостоятельной государственнос­ти и вступала в открытую конфронтацию с империей. Таким образом, характер политических процессов в данный преиод предопределил раскол политических элит казахского, и других народов на два ос­новных лагеря, не сумевших преодолеть внутренние противоречия и предстать единой монолитной силой, способной отстоять националь­ную независимость в полном объеме и воплотить ее в форме нацио­нальной государственности. В тоже время не следует забывать о роли политических элит в отстаивании прав и интересов местного населе­ния на региональном уровне. С особенной силой это свойство стало проявляться в конце XIX -начале XX вв., когда политика Российской империи по отношению к казахскому народу стала принимать более жесткие формы, русификация приняла тотальный характер, что заста­вило элитарных представителей народа осознать общерегиональные интересы, сплотиться в отстаивании экономических потребностей, культурных духовных ценностей. Для того, чтобы наиболее рельефно выделить в XIX веке и оценить значение их усилий, как фактора на­ционального развития необходим отход от абсолютизации классовых отношений при рассмотрении политической истории XIX века, уделе-ние внимания идентичности, культурной самобытности, этнической самодостаточности и возникновению на этой основе потребности в консолидации всех политических сил.

Многообразная деятельность элиты, наряду с представителями со­циально-политической элиты империи ставила перед казахским обще­ством сложные, порой противоречивые, но вместе с тем, чрезвычайно насущные вопросы подъема народно-освободительного движения. В XIX веке интересы народных и элитарных страт носили противо­речивый, но неантагонистический характер. Точки соприкосновения представителей элиты и остальной массы населения составляли единый вектор традиционных политических интересов. В основе поли­тических интересов в определенной степени были начала традицион­ной хозяйственный системы (кочевое и полукочевое скотоводческое хозяйство). Симбиоз традиционного хозяйствования и традиционного миропонимания в духовной сфере был взаимообусловлен с традици­онным укладом власти и авторитарно-политической обстановкой в Казахстане, господство колониализма, главным содержанием которо­го было массовое отчуждение земель, активность местного населе­ния, переросшая в активную деятельность по созданию политических организаций, по сути преобразовала разбросанные силы в хорошо со­гласованное политическое движение в начале XX века.

Так, еще в 1913 г. в журнале «Айкап» была опубликована статья Ж. Тлеубергенова, в которой говорилось: «Многие могут подумать о том, что, если мы получим разрешение на съезд, то могут выйти беспоряд­ки или могут закрыть съезд и в результате наказать нас, но бояться своей тени, и так жить — тоже трудно. Разные народы, проживающие в России, собираются для обсуждения своих нужд и, изложив результа­ты этих съездов, посылают их по принадлежности. Мы тоже такие же люди, как и они. Взяв с них пример, нам тоже необходимо организо­вать съезд. Там мы обсудим разные нужды нашего народа».

Появление на политической арене представителей казахской ин­теллигенции, которая восприняла европейскую цивилизацию, но была полностью по своему менталитету сформирована на глубоких традициях казахского народа, очень быстро стало значительным об­щественным явлениям в жизни колониального Казахстана.

Виднейшие представители этого тонкого, однако очень влиятель­ного слоя населения в крае, стали теоретиками и практиками освобо­дительного движения всего казахского народа в эпоху модернизации и индустриализации Казахстана. А идеи и лозунги алашской интел­лигенции пережили их на десятилетия. Оценки деятельности пред­ставителей интеллектуальной элиты колеблются в зависимости от по­литической конъюктуры. Это свидетельствует не столько о слабости интеллигенции той поры, а сколько о многогранности и многознач­ности их деятельности. Правильно отмечалось: «После свержения самодержавия в стране резко усиливается национально — освободи­тельное движение. На его волне шло ускоренное формирование как революционно-демократических, так и буржуазных организаций.». И в преломлении этой мысли: «…видный деятель культуры Казахстана Ахмет Байтурсынов задолго до Великой Октябрьской социалисти­ческой революции приобрел широкую известность как просветитель, ученый-лингвист, тюрколог, талантливый переводчик русской поэзии, автор ряда учебных пособий. За политическую «неблагонадежность» неоднократно арестовывался царской охранкой, а на протяжении семи лет, с 1910г. по 1917г. находился под надзором полиции».

Так произошло со стремлением представителей национальной интеллегенции стать во главе народно-освободительного движения в Казахстане в тот период. Очень большой разрыв между интеллекту­альным содержанием их выступлений на страницах печати и дейс­твительностью должен был поставить вопрос о некотором толкова­нии и разъяснении, как своей позиции, так и необходимости выражать чаяния масс населения. Такое положение приводило к применению более упрощенного изложения своих мыслей, к более короткому их выражению. Разительное несходство можно наблюдать при прочте­нии произведений опубликованных и эпистолярного наследия интел­лектуалов. Это в большой степени вызывает неоднозначную оценку их деятельности.

Сами оценки колеблются от «буржуазных националистов» до «ве­ликих людей земли казахской». Нужно подчеркнуть, что сами интел­лектуалы действовали в соответствии с нуждами своей эпохи, своего миропонимания, своей оценки сложнейших явлений общественной жизни в колонии и в метрополии и в этом проявлялась их особое по­ложение в казахском обществе.

Выражая волю и чаяния различных социальных страт на каждом из судьбоносных промежутков времени, они всегда находили такой путь и решения, которые были максимально необходимы для всего народа .Таким казалось неприятие ими восстания 1916 г., вступле­ние в ряды большевиков многих интеллектуалов, сотрудничество с военной кастой в Сибири и многие их другие шаги, но все они были определены одним — созданием необходимых условий для развития казахского народа и его будущего. В этом их историческая заслуга и историческое величие. Это также в огромной степени наблюдалось и в самой России, как традиционной по своим общественным парамет­рам стране.

Идеологизированная историография недавнего прошлого руководс­твовалась лишь одним постулатом: «Политика есть концентрированное выражение экономики». Иногда за бортом оказывались различные со­циальные группы, их мотивации в политике, разнообразие мнений и действий между ними, и в особенности между людьми, в частности.