Номадология в современной западной философии

Долгое господство марксизма в Западной Европе в 70-х гг. нынешнего столетия сменилось структурализмом. Структуралисты, а затем их пост­структуралистские преемники пытались подвести теоретическую базу под «эпистемный» сдвиг, который произошел в результате коренного пересмотра природы взаимоотношений между структурой и субъектом. На фоне множества проблем, выдвинутых структурализмом в таких областях знаний, как лингвистика и этнология, возникла настоятельная потребность осуществить структурный анализ первичного опыта, который предшествовал бы господствующему положению Разума как источника появления разнообразных практик.

Следует отметить, что постструктуралистские авторы развивают ана­лиз первичного опыта не в каком-то одном плане, но во всех планах одновременно. Основной мотив постструктуралистских построений — это, по выражению Жиля Делеза, придание философии статуса «предприятия по демистификации» (Ж. Делез, 1986).

Логика множественности, опытное исследование подвижных социальных образований, децентрированных в своей основе, привели Жила Делеза и Феликса Гваттари, авторов фундаментального труда «Капитализм и шизофрения», предложить проект «номадологии». В «Трактате о номадологии» фигура «номада», кочевника, смоделирована в качестве иной субъективности, отличающейся от картезианского субъекта, а именно в качестве «ризомы»- сетевидной структуры, не имеющей центра и растущей вширь, противостоящей корню, служащему для обозначения западного классического мышления.

В этнографическом смысле корень представляет собой оседлую культуру, ризома же — кочевую. Кочевник размещается в гладком пространстве, гетерогенном поле, которому соответствует особый тип множеств, не размечающих занимаемое ими пространство. Двум видам пространства соответствуют два типа движения: быстрота и медлительность. Динамика движения кочевника содержит нечто сопоставимое с ритмиче­ским перемещением атомов Демокрита. Само понятие ритма характеризует номадическнй характер движения. Остановки на пути кочевника не являются чистым перерывом движения. Они аккумулируют энергетический потенциал, являющийся интенсивной кочевой линией движения. В исторических сообщениях подчеркивалась именно быстрота, с которой передвигались орды кочевников.

Скорость, с которой перемещается кочевник по гладкому пространству» являясь’ базовой характеристикой, указывает на место кочевника в его отношении к абсолютному в религиозном смысле. Монотеистические религии придерживались твердой ориентации на правовое имперское государство. Они выдвигали идеалы оседлости и были обращены скорее к мигрантам, чем к кочевникам. У кочевника есть в некотором смысле чувство абсолютного, но оно по сути атеистично. У кочевника нет благодатной» почвы для религии. Он как бы ускользает от любой власти, закона или авторитета. Таким образом, авторов «Трактата о номадологии» интересует кочевник в той мере, в какой он противостоит деспотическому,

В заключение необходимо отметать, что в западной номадологии речь идет о пространственных проявлениях культуры, рассматриваемых с точки зрения первичного опыта Иного, ментальные возможности которого служат постоянным источником своеобразной поэзии становящегося мира.