Отдельные институты обязательства в обычном праве казахов

Обычное право казахов, проверенное опытом предметной деятельности кочевников, есть в то же время проявление своеобразной, оригинальной духовной культуры, соответствующее экономическому базису экстенсивного кочевого общества, где жизнь отдельных индивидов еще находится в прямой зависимости от единства кочевников и подчинения воли отдельной личности социальному интересу всего общества. В таком понимании аксиологическая основа обычного права казахов адекватно отражала этническое мировоззрение, специфический уклад жизни и социальную психологию казахского народа, его потенциальные возможности в обеспечении устойчивости и сбалансированности системы кочевой цивилизации.

При анализе общественно-политических отношений казахского кочевого хозяйства, прежде всего, необходимо уяснить то, что сами условия ведения кочевого образа жизни были жесткими и его социальное благополучие и нормальное функционирование находились в прямой зависимости не только от климатических условий, но и от действия, выработанного обществом гуманистических социальных институтов. В таком понимании право кочевой цивилизации казахов являлось важнейшей этнической моделью мировоззрения с определенной ценностной ориентацией, своеобразным вариантом норм, функционирование которых несло в себе общегуманистические элементы родоплеменной демократии, коллективную взаимопомощь, родовую ответственность и господство духовного начала над материальными факторами, иначе говоря, у степняков в цене были не вещи, а поступки.

Действительно, гуманистическое содержание норм права кочевой цивилизации казахов реально отражало способ производства кочевого общества, и было направлено на обеспечение устойчивости соотношения социальных и личных интересов. Правовая идеология политико-правовой надстройки казахского общества вполне «соответствовала материальным нуждам» кочевников и «была приспособлена к национальному характеру…», образу жизни кочевников [42, с.95-96]. Проанализируем институты обязательства права кочевой цивилизации казахов на конкретных фактах социальной действительности номадизма. Нормы обычаев сильны тем, что они выполняются как должное. Вследствие этого обычаи обладают силой действия по инерции как одно другое поведенческое правило. Внедрившись в психологию членов общества, нормы обычаев с трудом «выводятся» и «вытесняются» из нее другими нормативами не без вмешательства внешних факторов и стимулов [3, с.12].

По исследованию Мякутина А.И. «Благодаря слабому развитию потребности в обороте ценностей, сделки и обязательства в киргизском быту находятся в зачаточном состоянии и основаны на неустойчивых началах, но, тем не менее, и здесь встречаются все формы гражданских сделок и обязательств» [38, с.60]. То есть ученые указывают на существование заклю- чения соглашений при принятии и исполнении обязательств в казахском обществе. Обязательственное право — право одной стороны и соответствующая обязанность другой стороны или прав и обязанности каждого конкретного участника правоотношения покупателя, продавца, нанимателя. Основанием возникновения обязательств были договоры (келісім), причинения вреда и неосновательного обогащения.

Обычно-правовые нормы, сформировавшись, превратились в довольно устойчивую и развитую систему. Она оказалась конкурентоспособной в периоды колонизации края царской империей. Вводимые новой администрацией правовые институты, заимствованные из иных систем права, вытесняли вековые обычно-правовые нормы казахов из некоторых сфер общественных отношений в отдельных регионах и хозяйственных зонах или действовали одновременно. Кроме того, они оказывали заметное влияние на обычно-правовые нормы, видоизменяли или ускоряли их развитие особенно тогда, когда внедряемые правовые институты выражали более развитые формы общественных отношений и были приложимы к условиям казахского общества. Однако, как бы ни росло с годами влияние русской системы права и системы права шариата, важнейшие области общественных отношений дореволюционного казахского общества продолжали регулироваться преимущественно обычно-правовыми нормами.

Престиж обычно-правовых норм был значителен еще и в начале XX в., в особенности в областях семейно-брачных, хозяйственных и имущественных отношений внутри кочевых и полукочевых обществ. Причина того, что обычное право казахов, взятое как система, оказалось устойчивым в изменяющихся условиях, заключается в том, что эти изменения меньше всего затрагивали социально-экономические основы общества. При переворотах и больших изменениях в экономических и социально- политических отношениях право публичное и уголовное подвергается более интенсивным изменениям, нежели право гражданское, нормы которого могут сохраняться или приспосабливаться к новым обстоятельствам экономики и социальных отношений.

В обычном праве казахов сохранились демократические начала, формы и институты, распространяющиеся на широкий круг отношений, начиная от семейных до политических. Впервые на гуманистическое содержание, демократические и духовные традиции, права казахов обратил внимание Валиханов Ч.Ч. Анализируя различные правовые институты, он высказал ряд оригинальных суждений, имеющих общетеоретическое значение для исследователей политико-правовых отношений кочевого общества казахов, «…право киргиз казахов по той же аналогии высшего развития с низшим, на которое мы так, любим, ссылаться имеет более гуманные стороны, чем законодательство, например, мусульманское, русское. В киргизских казахских законах нет тех предупредительных и устраняющих мер, которыми наполнены и новейшие европейские кодексы. У киргиз телесные наказания никогда не существовали. А законы родовые, по которым члены рода ответственны за своего родича, при родовых отношениях приносят много практической пользы» [42, с.94].

При исследовании казахского обычного права такие обычаи как саун, асар, жылу, журтшылык, аманат мал и другие разновидности подарков, принимали форму обязательств. Следует отметить, что все виды обязательств не входили в норму права, регулировались только обычаем, вместе с тем ответственность за невыполнение обязательств рассматривалась в судебном порядке.

Важнейшим институтом кочевой цивилизации казахов был aт майы отдача во временное пользование рабочего скота, лошади для выполнения различных работ, поездок, а также дойной коровы, во временное пользование. Старики казахи, умудренные опытом, добрую половину жизни, прожившие в дореволюционное время, рассказывают, что бай (богач) мог, например, во время кочевания безлошадным одноаульцам предоставить лошадь для верховой езды, иногда вьючных верблюдов под домашнюю утварь. При этом он предупреждал пользователя о необходимости аккуратного и своевременного возвращения взятого скота. Как правило, в таких случаях какого-либо возмещения бай не требовал. Однако если безлошадный одноаулец отправлялся в город, на ярмарку или к родственникам в другой род, то бай за пользование верховой лошадью, требовал особого возмещения «ат майы», a за пользование другими транспортными средствами «көлік майы» [56, с.121]. Человек, пользовавшийся этой услугой, обязан был по обычаю в той или иной мере отблагодарить наделявшего подарками выполнением работ, поручений.

В источниках, по описанию киргизских обычаев, Д’Андре уделил специальный раздел «О подарках». Данный документ свидетельствует, что «каждому лицу, пользующемуся каким-либо уважением в орде, можно получать подарки, хотя то лицо и должностное». Другой вариант той же записи усиливает норму и говорит, что такое лицо даже «не может отказываться от принятия подарка» [45].

Источники подчеркивают такие обстоятельства, что одаривать дарителя такое уважаемое лицо отнюдь не обязано, хотя и может это сделать, основываясь на «почтении и уважении» к тому. Например, по постановлению следует: «Султан или другое видное лицо, остановившись в ауле и пробыв там некоторое время, хоть час, получает обыкновенно подарок от хозяина… Равным образом, если какое-либо лицо, пользующееся уважением, находясь в чужом ауле, изъявит желание быть знакомым с хозяином, попросит какую-либо вещь или скотину, то, какой бы ни была ценной та вещь, лишь бы принадлежала хозяину, подарок получает» [45]. Наконец устанавливается, что «пользующееся уважением» видное лицо не должно даже утруждать себя просьбой о подарке. «Султан или другое важное лицо если похвалит какую-либо вещь, то хозяин оной должен предложить в подарок…».

Из архивных данных, используемых в данной работе, следует, что « у, киргиз подарки очень употребительны, обязательные подарки существуют только в случаях смерти свата, тамыра, влиятельного лица и прочие, они называются актык. Обыкновенно в таких случаях делаются подарки серебром, скотом и вещами отдаривать при этом не в обычай. Взаимные подарки бывают между посторонними лицами и называются тамыр- болмак. Споры из-за неравных взаимных подарков решаются через биев; случается, что подарок возвращается тому, кто его дарил, это бывает, когда получивший подарок не в состоянии отдарить. В таком случае отбирать назад подаренное не считается неприличным в виду того, что отдаривать обязательно».

В казахском обществе недостаточно четко прослеживаются общие принципы заключения соглашения или наложения каких-либо запретов. Получение родителями девушки калыма и последующая подготовка при- даного является разновидностью заключения соглашения. Чаще всего соглашения заключались в устной форме. К примеру, так называемое имущество «ақмар», подаренное женихом невесте, в случае расторжения брака оставалось за ней. Это условие оговаривалось устно, но имело силу письменно составленного контракта. По этому поводу Н. И. Гродеков пишет: «…определяет «ақмар» невесте при народе, но без расписки. При разводе жена, ее ближайший родственник или ее род требует, и получают по суду обещанный «акмар».

В некоторых случаях устные соглашения заключались в виде торжественного публичного принятия клятвы либо в присутствии свидетелей, в обоих случаях это имело законную силу. Если согласно письменным законам следует придерживаться определенной формы контракта и указывается ответственность по исполнению обязательств, то в казахском обычном праве не указаны какие-либо строгие нормы, однако наличие конкретных условий очевидно. В условиях кочевой жизни институты обязательства гостеприимства развивались и укоренялись как обязательство и обычай.

Исходя из заключений, приведенных Д’Андре следует, что из при- веденных выше норм имеется небольшое примечание: «Вообще не только султаны делают, но и простые, по преимуществу с богатыми людьми». Д’Андре записал здесь то, что сообщили ему Бии [35, с.157]. Данный источник подчеркивает, что эта норма фактически давала возможность бедноте пользоваться имуществом богачей. Во всей сюда относящейся записи он, как мы видели, подчеркивает, что право на обязательный подарок принадлежит султанам и «уважаемым людям».

Институт гостеприимства также имеет обязательственный характер «қонақасы». Связь его с общей родовой собственностью отражена в легенде об Алаше, который перед смертью разделил свое имущество на 4 части и, дав каждому из своих трех сыновей по одной части в «енші», четвертую передал им в общее достояние с тем, чтобы они при взаимном путешествии по степи не брали друг у друга платы за гостеприимство. При этом Алаш будто бы указал на необходимость подобного института, вытекающую из условий путешествий в степи, когда путник, всегда едущий верхом, не в состоянии вести с собой запас пищи [57, с.55]. Исследования в данной области имеются и у видного исследователя обычного права казахов дореволюционного Казахстана Н.И Гродекова. По сообщению Н. И Гродекова, в то время как одни бии считают, что хозяин кибитки должен даже платить кун за гостя, который умрет с голоду вследствие того, что ему было отказано в пище, и возмещение за павшую при таких обстоятельствах лошадь, другие бии полагали, что неподача кунакасы не наказуема [32, с.113]. Но в то же время были и исключения. Отдельные сведения указывали, что, несмотря на то, что в голодный год многие умерли с голода, исков за неподачу кунакасы не было.

В источниках, описывающей путешествия по казахской степи, нередко можно встретить указание на то, что при приближении, как русских, так и казахских чиновных людей население уходит, пытаясь избегнуть встречи, которая в связи с кунакасы может оказаться разорительной. Казахская пословица по этому поводу говорит: «Если гость раз остановится, то это счастье, если два раза бедствие» [32, с.149]. Для султанов, старшин, биев «қонақасы» это способ путешествовать без всяких лишних затрат, перекладывая свое и своей свиты содержание на плечи подвластных. Путешествующий бедняк не мог, конечно, рассчитывать на широкое гостеприимство. Это еще раз подтверждают данные, сообщением бия Чиныбекова, которое приводит Гродеков Н.И.: «Когда приезжий, знакомый или незнакомый, остановится перед закатом солнца у какой-нибудь юрты, то хозяин ее или колет барана для его угощения или удовлетворяет приезжего добрыми приветливыми словами. Если послед- него гостю мало, и он сам заколет барана из стада юрта владельца и съест и если по этому поводу возникнет спор, то гость будет прав, а хозяин виноват» [32, с.149]. Не всякий гость в силах проявить такую настойчивость, поощряемую обычным правом, а для гостя, который в силах это сделать, приходится подать угощение, не дожидаясь неприятностей. На гуманистическое содержание обычая гостеприимства обратил внимание в свое время и Валиханов Ч.Ч. В нем он находил прогрессивный элемент общинно- родовой демократии [42].

Аргументируя свои выводы о преимуществе демократических общинно- родовых институтов, Валиханов Ч.Ч. отмечал, что они вполне соответствуют пользе, нуждам и кочевым обычаям народонаселения. Обычай гостеприимства в несколько видоизмененной форме существовал и в конце XIX начале XX вв. В связи с оживлением торговли, обмена, развитием буржуазных отношений и вызванным этим усилением личных контактов, институт қонақасы претерпевает изменения, ограничивается прием путников на оживленных участках дорог [42, с.94].

Так, Ереже чрезвычайного съезда биев Чарского съезда, автором которого был Абай Кунанбаев, гласили: «Обычай қонақасы и союс соблюдается, и виновные подвергаются штрафу от лошади с халатом до одного верблюда. Из этого Правила исключаются живущие на караванных дорогах у ярмарок, у переправ, джатаки в близи городов и селений и в близи пункта назначенного уезда [58, с.52]. Одним из видов обязательств в казахском обычном праве выступает институт «саун». «Саун» институт наделения скотом бедных крестьянских хозяйств, которые производились обеспеченными хозяйствами.

«Саун» (от «сауын» — доить) — договор передачи кредитором богатым скотовладельцем бедняку дойного скота во временное пользование за отработку, чаще по уходу за скотом кредитора. При этом кредитор мог в любое время отобрать свой скот у бедняка и таким образом постоянно держал его в полной зависимости. Саун являлся одним из наиболее распространенных договоров, при помощи которого феодал-скотовладелец, хищнически эксплуатировал зависимого от него бесскотного казаха. Некоторые исследователи социально-экономических отношений в казахском обществе рассматривают саунные отношения в качестве наиболее характерных феодальных отношений в условиях кочевого хозяйства и быта.

Об объеме, характере и месте подобного рода отношений в экономической жизни обществ существуют противоречивые мнения. В отдельных источниках была высказана мысль, что саун представляет собой «перво клетку феодальных отношений» в кочевых скотоводческих обществах. Экономист С. Толыбеков в своей вышедшей работе утверждает, что наделение скотом крестьян в казахском обществе имело такое же социально-экономическое значение, как и наделение, помещиками крестьян землей в России. Характер «наделения скотом бедных родственников баем ничем по существу от этого не отличался», — пишет он. Оно было «основной формой проявления партиархально-феодальной эксплуатации в кочевом ауле» [60, с.38]. В данном случае социально — экономические отношения приобретали собой форму договора найма. Описание сущности сауна дал еще Георги: «Поскольку не всякий может иметь довольное для табунов своих число невольников, то богатые наделяют скудных скотом, а они в знак благодарности приглядывают за скотиной своих благодетелей. Ежели, табуны чьи-нибудь скоро размножатся, то он почитает сие благодатью и разделяет по бедным людям знатное число скота. Ежели сей податель пребудет во благо состоянии, то наделенные им люди не бывают ему за это в чем обязаны, если же он по причине скотского падежа, расхищения, по иным каким несчастьям лишится своих стад, то наделенные им прежде приятели дают ему такое же число или еще с приплодом скота, хотя бы у самих их мало затем оставалось. И потому богатый человек делает посредством таковых благотворении табуны свои как будто вечными» [61, с.131]. В каждом кочевом коллективе всегда встречались бесскотные и малоскотные крестьянские дворы, где основным источником средств существования было не личное хозяйство. Многие из них на положении «консы», почти даровых работников, обслуживали хозяйства богатых. Однако не их трудом и не ими определялись экономические отношения, господствовавшие в казахском феодальном обществе в целом.

Формой взаимопомощи практиковавшейся между родственниками, был «ағайыншылық». Кочевники, обедневшие по тем или иным причинам: болезнь главы семьи, потеря трудоспособности, уплата несправедливых исков, жут обычно навещали своих более или менее имущих родственников по отцовской линии, и такой «беспричинный» приезд расценивался как просьба об «ағайыншылық» [56, с.123]. Родственники, согласившиеся оказать помощь нуждающемуся, ставили при нем определенную метку на скот, переходящий к нему, или давали словесное обещание о выделении ему скота к определенному сроку. В большинстве случаев жертвовался ягненок, теленок, козленок, реже жеребенок и крупный скот. К осени, когда скот был наиболее упитанным, а молодняк рослым, нуждающийся кочевник отправлялся за обещанным родственниками по «ағайыншылық» скотом. По мере того, как усиливался процесс смешения членов различных родов и их подразделений, нормами «ағайыншылық» стали охватываться все одноаульцы и их непосредственные соседи независимо от их родственных связей. Так отношения «ағайыншылық» перерастают в «жұртшылық».

Отличительная черта древневосточного, европейского обязательства самозаклад должника «нексум». В общей истории и в истории права встречаются мысли и мнения относительно систем права, а именно обязательства и его исторической эволюции. На развитие института обязательства влияли: — внешне и внутренне политические условия. — обычаи, заимствованные из других правовых систем. — историческая эволюция института обязательства в правовой системе. Внешне и внутренне политические условия оказали следующее влияние на развитие договорных отношений: Договор в XVII веке оставался основным способом приобретения прав собственности на имущество. — объектом договора было движимое и недвижимое имущество, преобладала устная форма договора, источником заключения договора были обычно правовые нормы и мусульманская правовая система. — источником договорного, обязательственного права наравне с обычным правом является мусульманское право. — институты обычного договорного права, являясь конкурентно- способным, устойчивым нашло отражение в современных гражданско- правовых, имущественных отношениях. — обязательства вытекали как из договора так из соглашения. — обещание и воля является основой возникновения обязательства.

Ауешова Б.Т. Институт обязательства в обычном праве казахов и его значение в современности: Помощник к учебному пособию. – Актау: КГУТиИ им. Ш. Есенова, 2011. — 143 стр.