Ритуал выбора хана в казахской орде

В нашей великой полуторатысячелетней истории, ко­торая берет начало со времен древних тюрков и продол­жалась в эпоху Золотой Орды, затем — Казахской Орды, немало очень важных общественных и политических при­меров, достойных занять соответствующее место в ряду славных дел народов мира, имеющих огромное значение не только для познания прошлого, но и для оценки всего того, что имеем сегодня. Один из этих примеров — прояв­ление в казахской стране степной демократии. Хотелось бы остановиться на обычае провозглашения хана в Казах­ской Орде, на его роли и значении в целом.

Вся история народов мира показывает, что почти у всех твердо соблюдается традиция унаследования власти от отцов сыновьями. Такая преемственность поколений на­рушалась только в том случае, когда правящая династия сменялась полностью. Обычно после смерти шаха, халифа или царя его место на троне занимал старший из сыновей. Причем для восхождения на Олимп власти ни его ум, ни способности, ни возраст, ничто другое не могло служить препятствием. Если проследить летописи даже крупных империй, то убеждаемся в том, что в истории было немало случаев, когда престолодержателем объявлялся после грозного царя его дебильный сын, после мудрого короля -его находящийся еще в колыбели ребенок. В таких слу­чаях страной обычно правили матери этих коронованных детей или приближенные крупные феодалы, а в результа­те ослабления центральной власти народ деградировал, подвергался унижениям и разбою, дело доходило даже до кровавой смуты.

В нашем древнем государстве — Казахской Орде — сформировался совершенно иной вид наделения властью. По казахскому обычаю каждый новый хан достигал «бе­лой кошмы» не автоматически благодаря своему происхож­дению, а благодаря силе своей натуры, как подлинный ли­дер масс, по велению большинства народа.

Эту особенность государственного устройства Казахской Орды русские дипломаты и ученые прошлого заметили сразу. Так, знаменитый Мамет-мурза Тевкелев, который неоднократно выполнял миссию посла России в Казахста­не в 30 — 40-х годах XVIII века, писал: «У киргиз-кайса-ков… ханом становятся не путем передачи власти по на­следству, а только путем выборов».

Итак, у казахов хан избирается. Хорошо это или плохо?

При коммунистической колониальной системе все прош­лые дела наших предков объявлялись негативными. На­пример, казахский советский ученый, доктор наук, акаде­мик, профессор Сергали Толыбеков написал толстенную книгу «Кочевое общество казахов», в которой утверждает, что у казахов не было и не могло быть ни государства, ни истории, ни культуры и в этом своем неблагодарном упраж­нении распаляется до такой степени, что переходит даже границы боготворяемой им же марксистской теории. У этих казахов и феодализма-то настоящего не было, а бы­ли какие-то проявления, что-то вроде феодальных, и яркое тому свидетельство — казахи своих ханов делали сами пу­тем выборов, сокрушается автор. То есть все выборы, отличные от советского образца, недостойны внимания. Это — мнение казахского советского ученого.

А вот что сообщает в официальном донесении на имя Коллегии иностранных дел России от 26 августа 1748 го­да Оренбургский генерал-губернатор и сенатор И. Не-плюев, непосредственный проводник в жизнь колониаль­ной политики царской России в Казахстане: «По устано­вившейся традиции у киргиз-кайсаков представители древ­ней ханско-султанской династии могут стать ханами не пу­тем наследования, а только в результате выбора правящей аристократией и народом, а сила власти и авторитет хана зависят не от его собственно титула и звания, а от того, в какой степени он действует и мыслит в интересах своего народа». То есть избрание хана волею народа возлагало на него особую ответственность, способствовало тому, что­бы он объективно решал государственные дела, служило основой для того, чтобы он превыше всего ставил интересы народа. Из приведенных М. Тевкелевым и И. Неплюевым фактов следует такой вывод. Даже сами колониальные деятели, жившие до эпохи советского империализма, не могли игнорировать истину.

В истории единой Казахской Орды от Керей-хана до Абылай-хана правили известные нам двадцать ханов. Все они были подняты на белой кошме путем открытого голо­сования, свободного волеизъявления народа. Самый пос­ледний хан Казахской Орды Кенесары тоже достиг верхов­ной власти на основе сложившегося испокон веков обычая своего родного народа.

Корни казахской традиции провозглашения хана восхо­дят к первым векам нашей эры — к эпохе древних гуннов. По достоверным источникам, дошедшего до нас с VI века, с времен древней Тюркской Орды, четвертый правитель в истории каганата Мугань-хан узаконил обычай унаследо­вания ханской власти младшим братом от старшего, затем сыном младшего брата от сына старшего брата.

Этот своеобразный образец преемственности власти является наиболее эффективным в вольной военно-фео­дальной среде, который обеспечивает единство народа, мир и согласие в обществе; исключает междоусобицу после смерти правителя среди оставшихся его детей или посто­ронних претендентов на трон. Самое главное — во все вре­мена верховная власть всегда находилась в руках зрелого, умудренного жизненным и военным опытом, авторитетно­го человека.

Однако приведенная выше форма преемственности власти имела и свои недостатки. При смене правителя младшие из братьев, еще ждущие своего звездного часа, но имеющие больше авторитета и славы, чем законный наследник, нет-нет да проявляли недовольство. Известны случаи, когда недовольство перерастало в открытую враж­ду. А это служило причиной ослабления великого государ­ства и в конце концов к его раздроблению и окончатель­ному распаду. Об этом, например, ясно говорится в бес­ценном памятнике Культегин, дошедшем до нас с VIII. ве­ка. Восхваляя великих каганов тюркского народа в прош­лом, древнейший источник констатирует: «После него каганами стали и младшие братья, и сыновья, но младшие братья не могли сравниться со старшими, а сыновья с от­цами».

Ключ к исправлению этого недостатка был найден в эпоху Золотой Орды, являвшейся наследницей Великого Тюркского каганата, а затем — историческим продолжением Западно-Тюркского каганата. В Золотой Орде твердо соблюдался закон о переходе трона от старшего брата к младшему в соответствии с древнетюркским обычаем, но не был принят обычай, предусматривающий обязательную передачу власти последующему младшему брату, который может быть младшим братом двою-, или троюродным, это не важно; здесь принципиально существенно то, что пре­тендент из правящей династии должен занять престол только путем избрания. Таким образом, ханом должен объявляться тот, кто до этого был признан своим умом, мужеством всем народом, завоевал в обществе огромный авторитет. Конечно, при избрании хана ведущую роль играли определенные политические силы и группы, круп­ные феодалы, иногда — полководцы-беки, добившиеся большой власти. Но как бы там ни было, исключалась воз­можность прихода к власти случайного человека, вне воли большинства правящей элиты улуса.

Еще во времена расцвета золотоордынского государст­ва престолопреемственность происходила путем, который не встречается в истории никакого другого народа, это своеобразие присуще только нашему народу. Известно, что основатель Великого Улуса — Вату-хан. После его смерти ханом был объявлен его сын Сартак. Решение это явилось противоречащим древней тюркской традиции, да и прини­малось оно без учета большинства населения. Поэтому Сартак вскоре был смещен и в столице Золотой Орды Са­рае ханом становится младший брат Бату Берке. После долгих лет правления ханский трон переходит к внуку Вату Мунке-Темиру, сыну Токана. От Мунке-Темира вер­ховную власть принимает его младший брат Тудэ-Мунке. Затем ханом объявляется Туле-Буга, сын Тарбу, который был старшим братом предыдущих двух правителей. Сле­дующий властитель улуса — Тохты, сын Мунке-Темира, то есть племянник Туле-Буги. После него на белой кошме был поднят Узбек-хан, сын Тогрулчи, который доводился младшим братом Тохты-хану.

Отсюда видно, что в Великом Улусе семь-восемь веков назад возродилась традиция древнетюркской эпохи, когда власть переходила от старшего брата к младшему, затем от сына старшего брата к сыну младшего брата. Но в Зо­лотой Орде, в отличие от тюркского каганата этот порядок осуществлялся путем отбора, из младших братьев ханом объявлялся, как правило, не просто старший из них по возрасту, а наиболее авторитетный, влиятельный.

Этот добрый обычай получил в Казахской Орде даль­нейшее совершенствование. Укрепилась сохранившаяся, достаточно демократическая, пусть не в современном по­нимании, традиция открытого избрания хана, которая сформировалась в эпоху Золотой Орды. Первым ханом Ка­захской Орды был Керей, затем его троюродный младший брат Жанибек, после него — сын Керея Бурундук, после него — сын Жанибека Адик, после Адика — его младший брат Касым… и так далее.

В четырехвековой долгой истории Казахской Орды этот древний обычай нарушался лишь дважды. Послед­ний раз это случилось в 1781 году, когда после смерти Абылая ханом был провозглашен его сын Уали. Это несоответ­ствие можно было бы объяснить не только тем, что проце­дура проводилась по традициям Российского государства, но и тем, что Уали по сути дела стал ханом только Сред­него жуза — части огромного улуса, подвластного Абылаю. Но анализ исторических документов показывает, что и на этот раз казахская традиция провозглашения хана, в об­щем-то, не нарушалась.

Правящая верхушка народа сначала приглашала на трон брата Абылая в четвертом колене Абильпеиз-султана, правнука Азь-Тауке-хана, прославленного полководца в войнах с ойратами, шуршутами, киргизами. Но мудрый Абильпеиз прекрасно понимал, что ему более не объеди­нить под единым стягом казахский народ, и не пожелал стать ханом Среднего жуза, уже ставшего подданным Рос­сии. Затем выбор пал на Султанмамета, также представи­теля династии Салкам Жангира. Поскольку возраст его был уже преклонный, Султанмамет не дал согласия на ханство. Отказался от престола и сын Кокжал Барака Даир-султан. Причем все эти трое пожелали, чтобы ханом стал именно Уали. Султанмамет и Даир сами непосредст­венно участвовали в церемонии провозглашения ханом Уали, а Абильпеиз из-за дальнего расстояния не смог при­ехать сам и отправил сыновей.

Наместник российского царя в Уфе и Симбирске И. Якоби в своем тайном донесении в Коллегию иностран­ных дел от 31 декабря 1781 года сообщает, что провозгла­шение хана осуществлено по казахскому обычаю, на осно­ве древних уложений волеизъявлением всей знати Орды_? подтверждая таким образом, что Уали стал законным пра­вителем. На самом деле, твердое соблюдение древней политической процедуры при избрании Уали ханом не вы­зывает сомнения.

В истории единой Казахской Орды еще в добрые вре­мена встречается только один случай избрания ханом сы­на хана. В 1644 году после Высокорослого Храброго Есим-хана власть переходит к Салкам Жангиру. Такой случай, оказывается, наблюдался и в истории Золотой Орды. Пос­ле Узбек-хана на трон сел его сын Жанибек. Но внима­тельный анализ показывает, что в обоих случаях ханский титул давался не просто по наследству, а путем отбора, в результате выборов.

В 1640-ые годы во всей Казахской Орде не было лич­ности, популярней Жангир-султана. Почему великий пол­ководец Салкам Жангир, разгромивший объединенную Ойрат-Халху, должен быть отстранен от власти только из-за того, что его отец был ханом. Это же парадокс. Ведь в конце концов обычай формируется в интересах дела. Ана­логичным образом в Золотой Орде достиг власти и Азь-Жанибек-хан. Еще при живом отце Узбек-хане он завое­вал огромный авторитет, выполнял особо ответственные обязанности во всех внутренних и внешних делах Золотой Орды. Словом, и Жанибек в Великом Улусе, и Жангир в Казахской Орде добились верховной власти не благодаря своему происхождению, а как подлинные лидеры среди соплеменников.

Неожиданный захват трона даже ханским сыном не мог закончиться добром, о чем свидетельствует судьба Бердибека, который после Жанибека стал ханом путем дворцового переворота. Трагическая гибель Турсун-хана из рода Катаган в поздней казахской истории также пока­зывает, что попрание древних устоев и обычаев непремен­но ведет к смуте, междоусобице.

Как же проходила в Казахской Орде церемония про­возглашения хана?

Обычно претендентов на престой бывает несколько. Го­воря современным языком, для того, чтобы зарегистриро­ваться кандидатом в ханы, претендент в первую очередь должен быть чингисидом.

Потомки Чингисхана из древнего тюркского рода кият в Казахской Орде считались особо благородными, «белой костью». Казахи называют их «торе». Потомки основате­лей Казахской Орды ханов Керея и Жанибека с течением времени размножились и превратились в целый род. При­чем они стали общими для трех казахских жузов. Для сохранения единства страны этот фактор явился весьма важ­ным. В итоге избрание хана стало общим достижением, равным для всех улусов, вне родовых притязаний.

Провозглашение нового хана проходило в обстановке открытости и гласности. Сначала извещается население всего улуса, затем его представители съезжаются в услов­ленное место, как правило; в Туркестан, под священные стены Азрет-Султана.

Быть очевидцем избрания хана, пусть даже заочно, но участвовать в определенной степени в этом, вправе в улу­се все — и стар, и млад. Дети и женщины одевают самые праздничные, красивые наряды, а все мужчины зрелого возраста должны быть при полном наборе оружия. Любой человек имел совещательный голос. Люди выражали свою поддержку одним, недоверие — другим, стараясь таким образом влиять на то, чтобы избрание хана шло в нужном русле. То есть мнение народа, вооруженного люда в Ка­захской Орде в ответственные моменты превращалось в большую силу.

Все же решающий голос был за знатью. Это были: сул­таны-правители, родовые бии, батыры-военачальники и другие лидеры, прославившиеся своим мужеством или умом.

Обычно, эта элита предварительно советуется между собой, совещается и приходит к одному решению. Только после этого с согласия всего народа может быть начата процедура провозглашения хана.

Бывало и так, когда правящая верхушка так и не мог­ла придти к единому мнению и церемония избрания хана перерастала в долгие споры. Но это, как правило, прису­ще тому периоду, когда единый улус переживал кризис, подходил к пропасти распада. Так, например, в 1719 году на выборах хана после смерти Каипа, примерно в 1729 го­ду — после Болата аристократия так и не могла найти общий язык.

В старые добрые времена особо ценились личные ка­чества претендента на ханскую власть, а выборы хана считались делом государственной важности, которое пре­следовало целью не усиление власти одного определенного султана, а определение будущего всей Орды. Но как бы там ни было, решение большинства на выборах хана для всех остальных являлось как бы законом.

На первых выборах из упомянутых выше двух правя­щие бии и феодалы провозгласили ханом сына Азь-Тауке-хана слабовольного Болата, который не отличался от дру­гих ни мудростью, ни полководческими способностями. Это противопоставило значительную часть народа — боль­шинство Младшего жуза и часть Среднего жуза — реше­нию Высшего Совета. Поэтому через некоторое время Абулхаир, властвовавший и до описываемых событий на определенной территории улуса, объявил себя самостоя­тельным ханом.

В этом случае мы видим, что были попраны не только древний казахский обычай избрания хана, но и последую­щие традиционные порядки. Объективности ради следует отметить, ханом должен был быть избран именно Абул­хаир. Однако кандидатура этой крупной, волевой, мощной фигуры была не по душе родовым биям и крупным феода­лам, которые при Азь-Тауке в результате ослабления центральной власти достигли многого, им куда больше импонировала податливая, неуверенная натура Болата. В то же время непризнание итогов выборов Абулхаиром и его сторонниками — это тоже серьезная ошибка и достой­ный осуждения поступок. В результате указанных нару­шений и упущений Казахская Орда вообще осталась без руководства и буквально через три-четыре года подверг­лась опустошительному нашествию врага — началось Актабан-шубырынды.

И на последующих двух выборах, прошедших в годы страшного бедствия, когда по сути Казахская Орда была разгромлена, половина населения истреблена, а остальные покинули родные земли, конечно, у Абулхаира не было шансов стать верховным ханом. Так получилось: в первом случае ханом провозгласили младшего сына Азь-Тауке-хана Самеке, во втором — внука Азь-Тауке, сына Болата Абильмамбета.

Ханы Казахской Орды до последнего служили своему народу, не жалели на этом пути ни сил, ни даже жизни, они всегда преследовали главную цель — оправдать дове­рие алаша и как можно сделать лучше его жизнь. Причина такого самоотверженного поведения только в одном: все казахские ханы оказывались на вершине властного Олим­па только благодаря жесткого отбора, в результате всеоб­щих выборов. «Хан располагает мудростью сорока человек», гласит народная поговорка. Избранный всеми хан не толь­ко глубоко сознавал груз возложенной на него громадной ответственности, но прекрасно понимал и то, что когда на­до, обязан отчитываться перед своими подданными.

Обычай избрания хана, берущий начало с древней тюркской эпохи, выдержавший испытания во времена Зо­лотой Орды и окончательно сформировавшийся в Казах­ской Орде, является не только ярким проявлением военно-феодальной демократии, но и наиболее эффективным путем в условиях кочевого образа жизни, основанного на живот­новодческом хозяйстве. Ногайская Орда, находившаяся в сердце Золотой Орды, на широких приволжских просторах, была богатой, могучей страной. Но в этом воинственном улусе верховная власть с течением времени принадлежала уже не хану, а бию, смена властителя стала происходить не по сложившейся традиции, не в рамках известной сис­темы. В конце концов центральная власть постепенно дег­радировала, Ногайская Орда стала распадаться и через определенное время исчезла вовсе. Не успела сформиро­ваться система престолонаследия и в Дурбун-Ойрате. Пос­ле смерти хунтайджи приход к власти нового обычно сопро­вождался открытыми противостояниями в верхах, а иног­да серьезными кровопролитиями. Так как не было приня­того всем улусом закона наследования трона, обычным явлением стал насильственный захват власти более силь­ным в военном отношении претендентом. В результате мо­гущественный Дурбун-Ойрат лишился не только независи­мости, а как нация был стерт с лица планеты.

Если проследить историю Казахской Орды, которая является последним самым большим   улусом в Центральной Азии после Золотой Орды, то можно убедиться в том, что наш великий народ в результате бережного сохранения всего ценного наследия, восходящего к эпохе древних гуннов-тюрков, и дальнейшего развития, совершенствования его, сумел сформировать четкую государственную систему; мужественно пережил все смутные времена, годины испытаний и дошел до нынешних дней.

Магауин М. Азбука казахской историй: — Алматы: 1997. 
Перевел с казахского Тулегулулы Госман.